Россию времени правления Николая I (1825— 1855) нередко называют «фасадной империей»: внешний блеск скрывал острые и болезненные проблемы, стоящие перед страной. Их осознанию, поиску корней, выработке решений была подчинена идейная, духовная жизнь русского общества в эти годы. Нет ничего удивительного в том, что спектр предложенных тогда решений оказался чрезвычайно широким. Оформились направления общественной мысли, которые сохранят свое влияние на протяжении всего XIX столетия: официальное (консервативно-монархическое), либеральное (представленное взглядами западников и славянофилов) и революционное (социалистическое).
Консервативно-монархическое направление нашло выражение в знаменитой формуле министра народного просвещения С. С. Уварова: «Православие, самодержавие, народность». Россия, согласно этой теории, — это самобытная страна, основами бытия которой являются самодержавие, единственная форма правления, которую поддерживает русский народ; православие, исконное воплощение его духовности и надежная опора единовластия монарха; народность, неразрывно связующая самодержца и общество. В монархии сосредоточены интересы страны и народа, вот почему необходимы не отказ от самодержавного принципа управления, а его всемерное укрепление, не преобразования, а сохранение существующего порядка, не оглядка на Европу, а борьба с «крамолой».
Независимая общественная мысль развивалась в оппозиции к официальной теории, под жестким давлением власти, всеми силами внедрявшей в общественное сознание «триаду Уварова».

В отечественной исторической науке все больше уделяется внимания проблеме взаимоотношений власти и общества в Российской империи. Правительство стремилось укрепить свои позиции через идеологическое давление на общество, путем внедрения в общественное сознание заложенного в доктрине комплекса идеологий.

Определяя идеологию (создаваемую именно на официальном уровне), как систему идей, направленных на оправдание действий существующей власти, определяющих ее взаимоотношения с обществом и способствующих легитимации политического порядка.

Оформление новой идеологической модели происходило под влиянием как внешних (революции во Франции и Бельгии), так и внутренних (восстание декабристов, польское восстание) факторов. Под влиянием политического кризиса, обусловленного во многом событиями 14 декабря 1825 г., для самодержавной власти впервые столь отчетливо обозначилась необходимость теоретического обоснования политического порядка и создания системы идей, способных определить дальнейшее политическое и социально-экономическое развитие страны при условии сохранения в неприкосновенности основных начал российской государственности. Однако, идеология требует не только теоретической разработки (хотя значения данного этапа формирования идеологии никто не оспаривает), но и практических действий, направленных на пропаганду основных идей, заложенных в самой доктрине, на проникновение их в общественное сознание. В противном случае, возникшая на официальном уровне идеология рискует остаться лишь отвлеченной идеей, не влияющей на состояние и развитие всех сфер жизни общества.

В качестве предмета исследования выбраны основные механизмы внедрения заложенной в государственной идеологической концепции системы идей в общественное сознание через историографию, публицистику, художественную литературу.

Историография темы довольно обширна, что объясняется отнюдь не достаточной ее разработанностью, а тем, что проблема пропаганды и реализации государственной идеологии включает в себя много различных аспектов, анализируемых учеными в работах, связанных с темой лишь косвенно.

В целом можно сказать, что историки конца XIX в. мало обращались к анализу непосредственно официальной идеологии и механизмов ее внедрения. Больше всего их интересовали вопросы, связанные с политикой правительства в области образования и цензуры, хотя при этом авторы не могли не учитывать и политический аспект развития системы народного просвещения.

Одновременно с этим в исследовательской литературе смещаются акценты. Изучение революционного и либерального движения в России XIX в. заметно потеснил повышенный интерес к консервативному направлению общественной мысли и близким к нему официальным идеологическим программам. Это нашло свое отражение в ряде сборников, монографий и отдельных статей, вышедших в последнее время и посвященных как отдельным задачам изучения развития консервативной мысли в России и за рубежом, так и общим теоретическим вопросам, относящимся в целом к проблеме консерватизма.

На фоне этих изменений растет интерес и к идеологической доктрине С. С. Уварова, которая во многом отражала в себе консервативные настроения, охватившие русское общество после восстания декабристов, а также, в какой-то степени, аккумулировала их дальнейшее развитие. Как ни странно, но, несмотря на это повышенное внимание, как верно заметил О. А.Иванов, серьезных работ, подробно анализирующих вопросы, связанные с самой доктриной Уварова и, тем более, с ее пропагандой в обществе до сих пор вышло сравнительно немного. Такие работы, как, например, статьи П. В. Акульшина, В. Хотеенко-ва, В. Чернеты, носят общий характер. Их основной целью является попытка реабилитировать самого Уварова, как государственного деятеля, и его деятельность на посту министра народного просвещения. Что касается непосредственно идеологической программы, то Хотеенков и Чернета в общих чертах характеризуют ее как «развитие идеала, унаследованного от традиционной старины и поддержанного европейским консерватизмом».

Статья В. А. Кошелева «Славянофилы и официальная народность» являет собой скорее постановку проблемы, чем попытку ее решения. Уже упоминавшийся О. А. Иванов, в статье, посвященной непосредственно идеологии «православия, самодержавия, народности», сам, однако (ориентируясь, главным образом, на официальные документы, составленные Уваровым) ограничился лишь реконструкцией заложенных в доктрине основных положений.

Более плодотворными оказались в этом плане изыскания А. Л. Зорина и М. М. Шевченко. В 1996 г. Зорин опубликовал статью, в которой более подробно развил идеи Г. Г. Шпета о существующей связи между триадой «православия, самодержавия, народности» и идеями немецкого романтизма, отметив огромное влияние, какое оказали на Уварова, при формировании его взглядов, такие' мыслители, как Фридрих Шлегель и барон Г. Ф. Штейн.